Рецензии к фильму Класс
Ноль за поведение
«Классу» победить на Каннском фестивале (что не удавалось фильму из Франции уже 21 год) и тем самым привлечь к себе внимание общественности, как говорится, сам бог велел: тема школы как системы, угнетающей личность, занимает почётное место в истории французского кино. Ещё в 1931 году 26-летний Жан Виго в своём первом (и в то же время предпоследнем) игровом фильме под названием «Ноль за поведение» выразил протест против буржуазного общества через бунт в закрытом интернате для мальчиков.
«Ноль» был раскритикован за авангардизм, запрещён цензурой по понятным причинам и вышел на экраны лишь в 1945 году. Его тема с новой силой прозвучала в 1959 в манифесте французской «новой волны», полнометражном дебюте и, скорее всего, лучшем произведении ещё одного киновундеркинда — Франсуа Трюффо. Речь, понятное дело, о «400 ударах» судьбы, которыми жизнь наградила школьника Антуана Дуанеля, в конце концов, всё-таки вырвавшегося из-под власти системы.
Сюжет «Класса» вновь переносит нас в школу, только на этот раз уже совсем в другую — школу сегодняшнюю. В ней молодой учитель Франсуа, преподающий французский язык, пытается донести до своих 15-летних учеников (естественно, бунтарей, но опять же, поколения next) хоть что-то разумное, доброе, вечное. Успеха за весь фильм ему вряд ли добиться: подростки ничего не учат, ничего не знают, не замолкают на уроках, обращаются к учителю на «ты», да ещё и обвиняют педагога в ущемлении своих прав и остальных смертных грехах.
Дело усложняется ещё тем, что класс интернациональный — большинство сидящих за партами имеет далеко не европейскую внешность. И этот весьма существенный факт, по мнению режиссёра, превращает 8 «Б» (или как там они у французов называются), ни много, ни мало, в микромодель современного мира. Оказывается, ходить далеко не надо — все проблемы глобализации, интеграции, равенства и т. п. можно рассмотреть в стенах учебного заведения (в оригинале фильм так и называется «Entre les murs» — дословно «Между стенами»).
Но всё-таки лучше всего у этого класса получается быть метафорой самого себя. Да и все проблемы, может быть, зарождаются именно здесь. А, судя по всему, в будущем их будет у нас ещё больше.
Что касается анархистского бунта, о котором грезили художники прошлого столетия — он уже совершён. А если и не до конца (ведь система всё равно осталась), то тогда он просто превратился в постоянный образ жизни. Не смотря на единственную обязанность школьников всё-таки посещать занятия, они чувствуют себя на них совершенно свободно и на равных с учителем. Только вот этот ноль за поведение сейчас — подвиг или нет? Уничтожить остатки отмирающей культуры и правил — допустим, это необходимо сделать, но вот что дальше? Добившись абсолютной свободы, вряд ли кто-нибудь из героев побежит к морю наслаждаться ей. Личности, подобной Антуану Дуанелю, в классе Канте нет.
Но известно, что новая культура является ничем иным как порождением старой, точно так же, как новое поколение — порождением предыдущего. Хотя если учителя даже и понимают это, то выход найти не могут. Ведь жестокость и наведение страха на учеников остались в прошлом, а нынче демократия и возможные варианты урегулирования ситуации с помощью дисциплинарных наказаний даже серьёзно не рассматриваются. Да и сами наставники, кажется, не всегда уверены в своей правоте и в том, что все эти архаичные знания нужны подросткам сегодня. Короче, ситуация полного абсурда. Франсуа, сам являющийся ещё молодым человеком, всё-таки не прекращает искать контакт со школьниками, пытается достучаться до их сердца, помочь им раскрыть свою индивидуальность. Но всё равно в их сознании всё, что он говорит, остаётся устаревшим «отстоем».
В финале, после того, как исключат тёмнокожего подростка за то, что ударил одноклассницу пряжкой по лицу и всё опять вернётся на круги своя, учитель на последнем занятии спросит: «Что вы вынесли за учебный год?» Кто-то скажет про теорему Пифагора, кто-то — про размножение. А одна девочка, подойдя к нему после урока, произнесёт: «Знаете, я ничего не запомнила».
Что делать дальше? Никаких выводов и ответов, не смотря на последние кадры фильма, являющиеся скорее грустной шуткой, режиссёр не даёт. Канте, как и прошлогодний триумфатор Канна румын Мунджиу в «4 месяцах, 3 неделях и 2 днях», лишь фиксирует действительность подёргивающейся камерой. Она на протяжении двух часов снимает учителя и учеников всегда под одним и тем же углом — как на теннисном матче. Смотреть невыносимо. Точно так же, как сидеть на бесконечном школьном уроке.
9 из 10
К списку рецензийНазад к фильму
)