Рецензии к фильму Операция Валькирия
После «Валькирии» я...
После «Валькирии» я побрела слоняться по городу, куда глаза глядят, перенесла все дела, лишь бы не было необходимости произносить что-то вслух. Слова выпали даже из ума, не только из речи. Нет, я не о том, что у меня оценка фильму «нет слов». Оценка фильму — «минута молчания», которая растянулась на час, два, больше…
Или это никакая не оценка даже, а просто впечатление? Когда после второго просмотра на следующий день все слова и чувства смешались, а я сижу, как оглушенная, и не хочется никаких иных впечатлений.
А тем не менее «Валькирия» очень скромный фильм. Фильм, который словно ни на что не претендует. Он просто есть. Это вовсе не исследования человеческих душ и увеличение ужасов войны под микроскопом. Это история одного дня, история одного заговора, и режиссер ни на шаг не отклоняется от темы. Это триллер. Экшн. Нам и показывают лучшее афёрное кино, какое только можно придумать. Лаконичное, с жесткостью движений марширующего солдата, в которых нет ничего лишнего. Ритмичное, как и спланированное действие. Стремительное, как рок времени, что никто не в силах повернуть назад. Здесь все подчинено рассказу этой истории — динамика смены кадров, растушевка заднего плана, ритм музыки, заставляющей схватиться за ручки кресла в напряжении, реплики героев и ракурсы камеры. И это объясняет многое. Отвечает на вопросы, почему в фильме нет того или иного события, развития, образа, смысла, а почему есть. Фильм «Операция «Валькирия» — это фильм об операции «Валькирия», последней из 15 известных попыток убить Гитлера и остановить войну.
Но… это лишь первый слой, внешний слой всего, что есть в фильме. Режиссер ни на йоту не кощунствует над темой повествования, делая его доступным и интересным. Это все-таки наша история. Это тяжелая и неоднозначная ее часть, и очень важно было при создании картины отнестись к ней с уважением. И все это уважение режиссера воплотилось в неописуемой художественной ценности картины, заставившей меня оцепенеть в молчании. Главный композиционный прием, который просто потрясает — это маскировка под документальность. Причем под правильную документальность, ту, что просто перечисляет факты, вычеркнув из них все эмоции. Мне, зрителю, предоставили полную свободу решать, думать, чувствовать… выбирать, где у меня будут эти самые эмоции и будут ли вообще. Все, что могло бы сделать историю более сентиментальной, попросту убрали, потому что это не относилось к центральному действию. Но на периферии, на заднем плане кадра, там, где надо бы потрудиться, чтобы это заметить, нам оставили и глубокомысленность, и архетипичность, и героизм, и трагедию.
Вы только посмотрите, как в фильме показаны люди. Даже если у актера всего две сцены, персонаж врезается в память. И он являет собой не только характер человека. Это трагедия народа. Поколения. Обстоятельств. Мне странно, что кто-то увидел здесь только Штауффенберга. А как же этот командующий резервной армией, назову его «общее построение»? Шикарен ведь. А начальник телеграфной станции — «отправляйте»!.. А девчонка-телеграфистка, которая захлебнулась слезами при вести о смерти фюрера? Не говоря уже о людях, которым досталось побольше экранного времени. Адъютант Штауффенберга — юность, преданность, и это — офицер фашисткой армии. А генерал Ольбрихт (Билл Найи) — страх пополам с принятым решением, сомнения, властность, цельность все-таки… Генерал Фромм — подлый ведь человек, но простота и обаяние!.. И так можно еще долго перечислять, очень. Там каждый особенный, и сыграно это за доли секунд.
А любовь, кто-нибудь заметил, какая в «Валькирии» история любви? Очень важно, сколько экранного времени отведено Нине фон Штауффенберг. Обратите на это внимание. И за это время мы успеваем увидеть боевую подругу. Женщину, принимающую роковое решение мужа целиком. Она ни разу не говорит о себе, о том, что он нужен ей, потому что он для нее важнее собственного эгоизма. Знает, что теряет, и делает это молча. Ни одной попытки отговорить. Это жертва, самопожертвование, она думает в унисон с ним, идет в ногу с ним, не меньше. Поддерживает. Улыбается ему… так он будет уверен, что все делает правильно, так не будет беспокоиться за нее. А эта сцена, где малыш надел военную фуражку. Их лица — сначала такие разные. Но потом, когда жена оглянулась на мужа, и все поняла, они стали единым целым. Именно такие истории любви, нарисованные пунктиром, точечками, просто выворачивают меня наизнанку.
Ну и, наконец, о Герое. Когда смотрела в первый раз, не заметила всего. Следила за действием. Потом уже увидела это «как» вместо «что». Вместо сплошь положительного героя без единого недостатка, чей характер сложно обозначить конкретными чертами, я увидела Чудо. Такое не принято сейчас изображать в кинематографе, в таком не принято видеть глубину. Характер Штауффенберга проще взять и перепутать с шаблонностью героя комикса, сложнее поверить и удивиться. А удивляться есть чему. Потому что смотреть на то, как человек справляется со всем, что на него валится в прогрессии снежного кома, нереально без удивления. Начиная с ранения и заканчивая провалом операции. Он справляется именно как живой, настоящий человек, а не картонный.
Отбросив сомнения, не озираясь по сторонам. Он знает, на что идет, и все равно идет. И это потрясает. Потому что так умеют только просветленные. Люди с ясным умом, живущие для других. Я так себе Иисуса представляю. В противовес тому, что можно увидеть у Веббера или Скорсезе. Представляю его спокойным. Наполненным духом изнутри. Силой. И в этом и заключается главная причина того, что Штауффенберга много. Потому что целью в фильме было делать дело. Делать срочно. Не колеблясь. И он один смог. Да, сложно поверить в такую личность, это и правда сродни религиозной мистике. Но я Тому Крузу верю.
Фильм этот врезался в мой мир с разбегу, на большой скорости, там и останется. Он очень сильно выделяется в череде фильмов, играющих на чувствах. «Валькирия» будто бы прячет чувства. Никаких болевых точек, смотрите, ведь графа никто ни разу не назвал Клаусом. А имя ведь — способ манипулировать, вспомним адвокатуру из «Нескольких хороших парней» — «назовешь его Уилли, он сразу станет для присяжных человеком, у которого есть мама». Лишь в финале Брайана Сигер оглушает болью, бьющей в упор. Субтитры в последней сцене — уникальная режиссерская находка. Сухо, четко, выверено. Гармонично, стройно, совершенно. Как и весь фильм.
К списку рецензийНазад к фильму
)