В переходе бездомный калека,
с ужасной муки гримасой,
крепко спит, в синеве языка.
К нему не приедет лекарь,
и парафиновым маслом,
растает слепой музыкант.
В суете болезненно - нудной
люди его замечают едва ли,
и сочувствуют как-то натужно.
Он канет в Лету серости будней,
и человечьих развалин.
В лютую, январскую стужу...