Баттл:
«Рассвет прозы: Волна хоррора»Раунд:
Раунд 2 (
Список участников раунда)
Участник:
Кевин_Гарви
- участник прошёл в следующий раунд
Оставить комментарий [19]
Тема: от Alin@@@
✓ Боюсь жить...и умереть
22.03.2000
Мой друг смотрел на свет
Сквозь темные очки,
Он расплескал святую воду
Из граненого стакана.
А ты не видел эту книгу –
На, прочти, -
Она полна нездешних грез
И едкого тумана.
Теперь, когда года твои,
Как крылья за спиной,
Готов ли ты убить того,
Кто вспомнит адрес мой?
А.Васильев (Сплин)
Думаю о сестре. Как всегда, думаю о сестре. Наверное, это у нас в генах – создавать себе кумира вопреки всем библейским заповедям. Она смотрит в рот преданным взглядом собачонки своему Стасу с тем же неизменным восхищением, как я – ей. С детства. Жадно глотая каждое произнесенное слово, боясь упустить что-то важное в ее образе, что-то, что может меня хоть чуточку приблизить к ней, хотя куда еще ближе? И куда еще дальше… Наши души близки до невозможности, но я никогда не смогу приблизиться к той вершине, которую она занимает. Разница в возрасте всего лишь год, но у меня создается впечатление, что в этот год вложено несколько жизней – именно настолько она меня старше. На несколько жизней.
Вот сегодня она пришла счастливая – всегда приходит счастливая после прогулок со Стасом – и масса новых лучиков в глазах. У нее внутри солнце, иначе откуда столько света? Пришла и стала делиться впечатлениями, иногда обрывая саму себя и злясь на то, что не успевает за мыслями и не находит слов, чтобы выразить все чувства. А зачем слова? Эти чувства и так льются через край переполненной чаши, а я ловлю их по каплям. Ловлю чувства и образ Стаса, который она собирает по мелочам, по таким незначительным, что никому никогда не пришло бы в голову обратить на них внимание.
- У него такое рыжее пятнышко на радужной оболочке – ярко выделяется на сером фоне глаз. Но его видно только на свету, когда зрачки сужаются… А так оно прячется постоянно за их чернотой. Сегодня имела удовольствие наблюдать за его поведением. Мне кажется, или это пятнышко действительно улыбается мне в ответ?
Или:
- Сегодня пускали мыльные пузыри с его балкона. Я никогда не видела, чтобы кто-то так самозабвенно и сосредоточенно, с самым серьезным видом на свете, пытался надуть самый большой в мире пузырь! А потом столько радости, если он не взрывался десятками капелек, а летел в небо, подгоняемый ветром… И так здорово стоять с ним рядом и следить за маршрутом этого самого большого в мире пузырика… Представляешь, как здорово?
Да, я представляю, как здорово. Я представляю сестру вместо Стаса, а себя – на ее месте и понимаю: это действительно здорово. И дело даже не в мыльных пузырях… Вот это - "стоять рядом" – ключевое. Стоять рядом и наблюдать за чем угодно, говорить о чем угодно, молчать о чем угодно и подмечать каждую мелочь, затем записывать ее на пленку памяти, чтобы потом, когда "рядом" не будет, нажать перемотку в мозге и вновь наслаждаться этим моментом, восстанавливая его по мелочам. Мелочная память.
25.03.2000
И, скрипя зубами,
Не роняя слез:
Ты меня учила –
Я с собой унес.
Мам, спой мне колыбельную.
Иван Демьян (7б)
Вчера был очередной приступ ничем не мотивированной агрессии. Что-то черное – почему-то оно кажется мне именно черным – и тяжелое переворачивало все внутри с ног на голову, начиная с мозга. Ноющая боль. Не физическая. Хотелось лезть на стены, выть, кричать, рыдать и рушить, рушить, рушить все, на что упадет безумный взгляд. В такие моменты кажется, что только разрушение может хоть как-то унять, успокоить, уложить спать это черное внутри.
Сестра успела вовремя. Поймала мой взгляд и тут же поняла, в чем дело. Привычная доза таблеток: две красненькие, затем желтая и большая голубая – только в такой последовательности, это не менее важно, чем вода залпом в девять глотков, обязательно девять! И она обнимает крепко-крепко, мы садимся – рядом – на пол, я зарываюсь лицом в ее темные мягкие волосы в то время, как она гладит меня по голове и что-то бормочет, рассказывает в попытке отвлечь – я все равно ничего не слышу. Все звуки остаются снаружи. А внутри… внутри происходит нечто более глобальное, занимающее все внимание – черное. Раскачиваясь из стороны в сторону в такт известной одним лишь нам мелодии, которая звучит на нашей волне – как у матери, убаюкивающей ребенка – раскачиваясь – рядом! – я чувствую, как корчится это черное в своем припадке. Я знаю, что скоро оно уснет, обессиленное, и тогда будет пусто. Будет так пусто, что придется хорошенько постараться, чтобы уловить смысл того, что говорит сестра. Слова, будто впервые, врываются в мозг, заполняя собой пространство, перемешиваются, сплетаются, представляются чем-то непонятным и от этого угнетающим. И только тем, что глубже, что не задето черным, есть шанс осознать действительность.
Вот она сидит и рассказывает-рассказывает-рассказывает о чем-то, а я вижу, как ей страшно. Она, наверное, думает о папе, который был болен шизофренией и, в конце концов, вышел из окна, оставив мне этот черный подарок. А может быть, думает о том, что подарок предназначался не только мне, но и ей, только она его пока не обнаружила в себе. Он, как бомба замедленного действия, лежит тихонько до поры до времени. До взрыва, после которого черное заполняет собой каждый кубический миллиметр внутреннего пространства, вытесняя все, что, на его взгляд, является совершенно ненужным. Весной и осенью, весной и осенью…
31.03.2000
Прощала все любовь немая –
Обречена лишь ждать.
Слепая преданность скулила месяцами.
Так мало с нею был...
Рубцами оставлял на сердце ее время,
Ведь знал же: скорая потеря.
Но ничего не делал. Просто жил.
И думал, что по-настоящему любил.
Я никогда не умру,
Я буду вечно жить.
Имя твое назову
И не смогу забыть.
Dolphin
Сегодня она пришла после встречи со Стасом без лучиков. Я испугалась, увидев ее опустошенный взгляд – а без света он был действительно опустошен. Настолько испугалась, что не смогла даже спросить, в чем дело. Молча обняла, и - по традиции – на пол. Рядом. Прошло n-ное количество времени прежде, чем она смогла произнести пару фраз:
- Его в армию забирают. Через неделю. Срочный призыв, - и уткнулась лицом в колени.
Впервые видела ее такой беспомощной. Она была похожа на человека, у которого забрали все существующие смыслы и цели и бросили выживать на необитаемый остров.
Они никогда не расставались больше, чем на пару дней с тех пор, как познакомились – а было это год назад. Настолько все удивительно и судьбоносно, что иначе, как чудом, это назвать нельзя.
Сестра часто придумывала образ своего "принца", описывала каждую черту вплоть до цвета глаз и родинки справа на шее. Это было одной из наших детских игр: залезть вместе под круглый стол, накинуть сверху одеяло до самого пола, чтобы было темно, и фантазировать вслух. Именно под этим столом рождался образ ее "принца" с красивым именем Станислав, и каждый раз она добавляла ему новую черту.
Мы выросли, игры прекратились, образ остался.
Однажды сестра пришла домой счастливо-взволнованная, что меня немало удивило: серый дождливый день, она – промокшая до нитки, тем не менее – сияющая всем своим существом. Залезла с ногами в свое любимое кресло и принялась делиться эмоциями "по-сестрински" – поровну – так, что через пару минут и мне захотелось петь, танцевать и совершать какие-нибудь безумные поступки, дабы выплеснуть наружу переполняющую меня радость.
- Представь себе, пока дошла до метро, уже успела промокнуть – такой ливень утром был! Надо же было ему начаться именно утром, именно в тот день, когда я собралась к бабушке, будто нет больше других дней или хотя бы другого времени суток! Так вот… Стояла в вагоне, стекая на пол каплями – так казалось, будто растекаюсь вся. Когда тело начинает согреваться, внутри откуда-то появляется множество иголочек и, кажется, что они крошат кожу, чтобы та потом, растворяясь в каплях, растекалась. Я опять не о том… Подойду к главному: я вдруг заметила, что вода с волос катится прямиком на светлые джинсы паренька, занявшего сиденье неподалеку, и оставляет на них такие причудливые мокрые пятна – вдруг захотелось посмотреть, какой рисунок сложится в итоге – а он сидит, смотрит на них и улыбается… И улыбается – моей!!! – улыбкой. И – не поверишь! – родинка справа на шее! А потом поднял на меня глаза и… черт! Это ведь не сон! Разве бывает такое?! Его Стас зовут…
А теперь его не будет два года. Долгих два года. Но она сильная – я знаю – выдержит. Я буду рядом. Я помогу.
01.05.2001
Отрываюсь без потерь.
Кроме сердца что терять?
На земле сильней земли
Только выстрел и любовь.
Не держи меня. Дождись
Первых зимних холодов
И любимые глаза-океаны сохрани.
Я вернусь к тебе, вернусь.
Долечу к тебе во снах.
Расскажу тебе о том,
Кто нас научил летать.
Я ручная. Не бросай:
У нас север за спиной.
Ты других не встретишь птиц.
Даже тени у страха нет –
Одни небеса.
Страха нет –
Одни небеса.
Д.Арбенина (Ночные Снайперы)
Сестра ушла в себя за этот год. Заняла все свое время до последней минутки: помимо института – бассейн, какой-то литературный кружок, долгие прогулки с новыми знакомыми – домой только поздно вечером. Перекинемся парой фраз – и спать. Сначала я очень переживала из-за того, что она так отдаляется от меня. Потом она объяснила, что это необходимость, чтобы не было так больно от внезапно нахлынувшего одиночества. А я, увы, своим сочувствием только обостряю эту боль.
"Нельзя себя жалеть. Никогда не жалей себя. Я бегу от этой жалости, а ты меня вновь возвращаешь к старту одним своим взглядом. Прости… Ты не умеешь его скрыть, тебе никогда не удавалось быть актрисой".
Да, сочувствующий взгляд. Почему? Потому что ее бегство ни к чему не приводило. Лучики потухли год назад и появлялись вновь лишь в редкие минуты телефонного разговора со Стасом:
"Помнишь, как мы любили? Эскалатор движется вниз, а мы – вверх – и смеемся над недоуменными или осуждающими взглядами. Сегодня была в метро… Сегодня шла вверх, несмотря на "вниз", и так ясно представилось твое присутствие… Ну, как ты там?"
"Ты приедешь, и мы обязательно сходим в бассейн вместе! Я теперь тоже умею плавать! Я помню, как ты хотел меня научить… Я сама – вот видишь? – без лета и деревенской речушки – взяла и научилась. Иногда стою на бортике и думаю перед прыжком: "А вдруг на этот раз не в воду, а по воде? По глади шагом… Тогда не Стас будет учить меня плавать, а я его – ходить". Что ты смеешься? Глупости говорю?"
А еще письма. Письма – это святое. Каждый его листочек был изучен сестрой до последнего пятнышка, а после присоединялся к остальным письмам, которые на ночь обязательно укладывались под подушку.
"А вдруг так Стас будет чаще сниться? Пойдет ко мне в сон и заблудится, но письма, хранящие его частичку, будут служить маяком. Он устремится к их свету, а я рядом…"
Сама же она писала письма каждую пятницу. Часа полтора – не меньше – проводила за этим занятием, от которого также светились глаза. Непременным условием была Агата Кристи в наушниках – любимая им музыка теперь сопровождала ее всюду, сестра даже на ночь не расставалась со своим плейером. Она однажды призналась: "Я смотрю на мир его глазами. Любая ситуация рождает мысль: "А что бы подумал/сказал/сделал Стас?" И хочется подумать/сказать/сделать так же. Только это дает ощущение его постоянного присутствия. Он где-то там, но, возможно, думает/говорит/делает то же, что я здесь и сейчас".
Когда Стас приехал в отпуск, сестра, конечно же, не отходила от него ни на шаг, а потом рассказывала мне, удобно устроившись в своем любимом кресле, как он изменился, повзрослел, но, несмотря на это, создавалось впечатление, будто не было этого года разлуки, и армии, и непривычной серьезности в его глазах. "Как будто мы постоянно были вместе все это время. А теперь нет необходимости о чем-то говорить – и так все ясно, достаточно одного взгляда. Пропеть одну строчку: "Давай я позвоню тебе еще раз, помолчим, поулыбаемся друг другу", - получить его улыбку в награду. И все. Больше не надо ни-че-го".
А сегодня утром она проснулась в слезах. Я не видела ее слез несколько лет. Опережая мои вопросы, сестра пробормотала: "Мне снился страшный сон. Я слышала, что страшные сны надо рассказывать, чтобы не сбывались. Конечно же, я не верю в это, но слушай: я лежала в гробу. Живая лежала в гробу и знала, что этот гроб Стаса…"
16.04.2002
Новая луна апреля
Осветила небосвод,
Но мы ей уже не верим –
Нам она ничего не несет,
Она…
И.Лагутенко (Мумий Тролль)
Как можно верить в Бога, когда Он не видит эту несправедливость?! Если бы Он ее видел, то не допустил бы, чтобы такое случилось с моей сестрой! ЗА ЧТО?!
25.04.2002
Шаг за шагом –
Я все ближе и ближе,
Я дышу ему в спину,
Я его вижу.
Перламутровой пылью
Луна роняет свет.
Я сжимаю в ладони –
Нет, не пистолет, -
А тупой огромный нож,
Холодный, как лед.
Его лезвие не режет –
Его лезвие рвет.
Передо мной один из тех,
Кому так хочется жить,
И я не вижу причин,
Чтобы его не убить.
Dolphin
Никто не узнает, с каким трудом сейчас я подбираю каждое слово, чтобы в итоге получился связный рассказ. Пишу и переживаю все заново, но знаю, что, поставив точку в конце этого дня, почувствую, как груз на плечах стал чуть легче.
Стас пришел из армии десять дней назад. Сестра на крыльях счастья сразу же помчалась к нему. Я смотрела в окно – они прогуливались неподалеку от детского сада "Улыбка", который белеет своими стенами напротив нашего дома. Почему-то мне думалось, что сестра рассказывает Стасу о том, как мы проводили в этом садике свое детство – то и дело слышался смех и обрывки фраз, но по ним невозможно было распознать суть разговора. Потом они притихли и шли молча вдоль забора. Каждый думал о своем (или вместе об одном и том же?).
Помню, как ее волосы блестели в лучах солнца, и я гадала, какой блеск ярче: ее глаз или ее волос. Мое внимание было приковано к сестре (ключ от этих наручников пропал давным-давно), поэтому я не сразу заметила мужчину, приближавшегося к ним. А потом решила, что это их общий знакомый – с такой уверенностью он направлялся в их сторону. Но из его уст послышался вопрос, который озадачил и меня, и сестру, и, думаю, Стаса, которому он был адресован: "Ты хочешь жить?"
Последовало секундное замешательство и вполне предсказуемый ответ: "Конечно, хочу!"
То, что произошло дальше, до сих пор не укладывается у меня в голове и вызывает желание проснуться. Мужчина достал из-за пазухи обрез, выстрелил в Стаса и неторопливым шагом отправился дальше, пока сестра смотрела на безжизненное тело глазами, полными ужаса, и хватала ртом воздух прежде, чем издать истошный вопль – вопль животного, у которого живьем из груди вырвали сердце.
Я кинулась на улицу. Казалось, что ступенек слишком много, а ноги передвигаются чересчур медленно, то и дело стремясь соскользнуть и потянуть за собой все тело. Тем не менее, спустилась я удачно и, выбежав из подъезда, увидела сестру, перепачканную в крови. Она стояла на коленях и обнимала Стаса, словно боялась, что он растворится в воздухе, когда она отпустит его. Я не знаю, кто вызвал "скорую" и милицию – добродетель из толпы зевак? Когда я уводила сестру домой, то краем уха услышала о том, что мужчина уже задержан. Наверняка будет отправлен на обследование в психиатрическую больницу. А Стаса больше нет… И сестра… Она закрылась в своей комнате, а я скулила под дверью, умоляя открыть. Она открыла. Через три часа. Хотелось молча обнять ее, но она отстранилась и залезла с головой под одеяло, сжавшись под ним в комочек.
Ночью я не могла заснуть и лежала, глядя в потолок и прислушиваясь к ровному дыханию сестры. Я слышала, как она встала и тихонько пошла… "На кухню, попить," – наивно подумала я.
Я появилась на кухне лишь через пять минут, когда сестра кромсала запястье огромным ножом для разделки мяса. Хищный блеск ее глаз в лунном свете и кровь, которая в темноте казалась черной, вызвали сладкий привкус во рту. Меня удивило, что с каждым новым порезом боли в ее глазах становилось меньше. Наверное, так она уничтожала внутреннюю рану. Заметив меня, сестра крикнула: "Не подходи!" - и занесла руку для нового удара. Меня это не остановило. Я кинулась к ней со слезами, схватила ее руки, чувствуя теплоту крови. Что-то пошатнулось в голове от этих черных капель. Черное? Я кричала что-то, пытаясь разбудить маму.
Сестру той ночью увезли в больницу.
30.04.2002
Растеряны лица,
Растаяли в прошлом.
Обратно границы
Пройти невозможно.
И высохли слезы,
А, знаешь, как было?
Погасли все звезды
И солнце остыло.
Я знаю: ты знаешь.
Я знаю: ты слышишь.
Реальность жестока:
Мы живы, мы дышим.
Но сердце осталось
В разорванных клочьях,
И память в пробелах
И многоточьях
Навсегда…
Л.Кипер (Ничья)
Сегодня сестру выписали из больницы. Я не сдержала слез, увидев ее отсутствующий взгляд. Не знаю, какими лекарствами ее там напичкали, но выглядит она не краше живого трупа и говорит с трудом – похоже, что между ее мыслями и словами выросла стена. Так же, как бывает у меня после очередного приступа. Днем она произнесла лишь одну фразу: "Там столько мертвых глаз…" Вечером сестра стала чуть более разговорчивой. "К нам священник приходил. Узнав причину моей попытки самоубийства, он так сокрушенно покачал головой и сказал, что Стас теперь в раю – убийца принял все его грехи на себя, - а я бы угодила прямиком в ад, а значит, наши души никогда бы не встретились. Ты веришь в это? Он сказал, что помолится за меня…"
А около "Улыбки" на месте убийства красуется дощечка, на которой аккуратными буквами красным маркером написаны фамилия, имя, отчество Стаса и годы жизни. Наверное, мама его постаралась. Печально смотрится – вся в подтеках - на талом снегу. Не хочу, чтобы сестра ее видела.
5.10.2002
Не оставляя за собой следов –
Да, я согласен, я давно готов
Быть в твоей жизни миг,
Короткий и неясный крик!
И, проходя сквозь двери, заново рождаться,
Постоянно путать ночь и день.
И, продолжая биться головой о стену,
Оставаться в твоей жизни под табличкой "тень",
Всего лишь тень…
Тэм (Lumen)
Прошло почти полгода. Сестра изменилась до неузнаваемости. Стала резкой, грубой, вспыльчивой. Боюсь сказать ей лишнее слово. Цепляется к каждой мелочи и устраивает скандалы. Как подменили. Куда пропало наше взаимопонимание? Постоянно слышу упреки в свой адрес, особенно, из-за того, что у нее нет возможности пригласить домой никого из новых друзей, потому что я могу произвести на них неприятное впечатление своими приступами, которые участились - осень. А еще во время них возникает желание увидеть кровь, чтобы вновь ощутить этот сладкий, ни с чем не сравнимый привкус во рту. Ее липкую теплоту на руках… Я всегда боялась боли. Наверное, лишь это останавливает меня от того, чтобы вскрыть себе вены во время очередного приступа.
Пыталась поговорить сегодня с сестрой, но в ответ услышала лишь: "Что ты ко мне в душу лезешь? Что тебе надо от меня?! Живи своей жизнью! Хватит быть моей тенью! Хватит подражать мне! Я не нуждаюсь в фанатках!" Каждый день новая иголка в сердце. Кажется, мое обожание трансформируется в ненависть. Единственное, что осталось в ней из прошлого – любовь к Стасу. Теперь около детского садика вместо дощечки располагается маленький каменный памятник все с теми же фамилией, именем, отчеством и годами жизни. И сестра регулярно приносит туда пару голубых хризантем – его любимые цветы. Иногда она подолгу сидит рядом на корточках. Рядом…
7.11.2002
До свиданья, малыш.
Я упал, а ты летишь.
Ну, и ладно – улетай!
В рай!
Ничего, ничего,
Мы увидимся еще.
Я и сам, я и сам,
Назло врагам,
Буду там…
Г.Самойлов (Агата Кристи)
Что же я сделала? Мама, простишь ли ты меня когда-нибудь?! Я надеюсь… я очень на это надеюсь. Пишу сейчас в надежде, что ты прочитаешь этот дневник – а не ты, так милиция, - и поймешь, как это… как я это… черт…
Сегодня произошла очередная ссора с сестрой. Она вновь упрекала меня в отсутствии моего "я" и говорила, что лучше бы у нее вовсе не было никакой сестры, чем терпеть рядом такое ничтожество. А я тем временем чувствовала приближение приступа и волну ненависти, накрывающую разум, а еще… жажду крови. Видимо, она увидела злость в моих глазах и сквозь туман я услышала: "Что ты смотришь на меня испепеляющим взглядом?! Жалеешь о том, что когда-то спасла меня на кухне? А кто тебя просил, кто?! Ну, убей меня сейчас, убей! Ты же хочешь этого? Ты хочешь этого?! Я вижу! Что ты заткнулась? Да хоть раз в жизни скажи свое мнение вслух! Отвечай за свои желания!"
Я не помню, я правда не помню, как у меня в руках оказался нож. Наверное, она его вручила мне. Я ударила куда-то в шею, лишь бы она замолчала. Наверное, попала в сонную артерию. Мама, я клянусь, я видела, как она одними губами прошептала "спасибо"! Она добивалась этого на протяжении столь долгого времени! Она хотела, чтобы я убила ее, понимаешь?! Она к Стасу хотела, но помнила слова священника. Наверное, этот план созрел у нее еще давно – она ведь знала, что я не могу отвечать за свои поступки во время приступов, она видела, мама! Она устраивала скандалы, она вызывала во мне чувство ярости, она ждала подходящего момента… Я ни в чем ее не виню, я готова взять ее грехи на себя. Жаль, что мы с ней не увидимся после смерти, зато она будет рядом со Стасом…
Я помню кровь. Теплую-теплую кровь, как той ночью на кухне. Тело прошибла дрожь, а спина стала мокрой. Я почувствовала себя странником в пустыне, внезапно набредшим на колодец с ледяной водой. Что это? Жажда крови? У того мужчины, который убил Стаса, были те же ощущения? Сомневаюсь. Он ведь даже не взглянул на результат своей деятельности. А я… я не могла отвести взгляд от алой струйки, питающей растекающуюся лужицу на полу. Зачем-то окунула в нее пальцы и стала размазывать кровь по ладоням, рисовала круги ("Нарисуй мне круг от руки и скажи мне, что ты там видишь…") – все это совершенно неосознанно. Потом разум стал возвращаться ко мне, и я поняла, что сестра мертва. Я поняла, что убила сестру. Кого я убила? Сестру? Я себя убила. Что я без нее? Она была права, я – тень, тень не может существовать без тела. Я всегда жила ее жизнью. Все мои радости, все мое горе, все мои эмоции и чувства, все мысли до последней были связаны с ней. Теперь нет смысла оставаться на этой планете без нее.
Я сказала все, что хотела сказать. Может быть, ты когда-нибудь сумеешь меня простить. Пишу последние строки, выпив свои таблетки: красненькие, желтые и голубые, только вот не четыре штуки. Их было семьдесят – это все, что я сумела найти…
Скачать текстЧисло строк:
214Число знаков:
22044Прочитано раз:
561Добавлено:
27-10-2018 12:01:32Оценка зрителей:
+13 |
убрать свой респект
К раунду
ХиП-ХоП Баттлы WaP.SaSiSa.Ru
)