Тема: Однажды на кладбище.

В бакалейной лавке было прохладно и пахло свежим кофе. Лукас вытер платком крупные капли пота со лба и подошёл к кассе. На его худощавом лице возникла скупая улыбка, когда он увидел продавца.
- Привет, Ким! – Лукас протянул ему руку.
Огромный чернокожий мужчина с гладкой, как бильярдный шар, головой поприветствовал покупателя и раскатистым басом спросил:
- Как дела, Луки? Всё ещё сидишь без работы?
- Сегодня звонил в одну компанию, обещали пригласить на собеседование.
Ким ухмыльнулся:
- Тебе скоро тридцать три, а ты до сих пор шляешься по этим собеседованиям. Хочешь я поговорю с Гарри, ему как раз бармен нужен?
Лукас невольно смутился:
- Какой из меня бармен, я же учился на экономиста. Дай мне лучше пачку сигарет.
- Купил бы себе гамбургер, а то тощий как скелет. - Ким громогласно захохотал и положил на прилавок сигареты. - С тебя полтора доллара.
Достав из кармана рубашки две смятые купюры, Лукас аккуратно разгладил их и положил на стойку. Продавец огромной ручищей взял деньги, сунул их в кассу, пошарил по ячейкам, и, не найдя монет, произнёс:
- Слушай, Луки, мелочи нет. Возьми что-нибудь на сдачу. Лотерейный билет, например.
Лукас нахмурил густые брови:
- У меня сейчас каждый цент на счету, на кой мне твой билет?
Ким смущённо поводил глазами, добродушно улыбнулся и подвинул сигареты с лотереей в сторону покупателя:
- Бери.
Молодой человек нервно фыркнул и положил всё в карман рубашки. Уходя, он остановился на пороге, повернулся к продавцу и ехидно спросил:
- Всегда хотел узнать, почему тебя зовут Ким? Ты ведь на корейца не похож.
Здоровяк выпрямился во весь рост, приложил ладонь к сердцу и полушёпотом ответил:
- Меня зовут Кимпо, мы из Камеруна. Но вы – американцы – всё любите сокращать. Иди давай!

Полуденное солнце, ярко-оранжевое, словно гигантский мандарин, заставило всех людей попрятаться по домам. Не встретив никого по пути, Лукас подошёл к своей квартире, сунул ключ в замочную скважину, и, едва отперев дверь, услышал дикие вопли матери:
- Где ты шляешься, болван? Дед помер, а тебя непонятно где черти носят! Как мы теперь будем жить без его пенсии?
Лукас тихонько всхлипнул и влажными глазами посмотрел на мать. Ей было за пятьдесят. Лишний вес, замызганный халат, ноги, изъеденные варикозом, взгляд бешеной собаки. Казалось, что вот-вот она схватит ремень и начнёт его лупить, как в детстве.
- Мама, мне скоро позвонят с компании. Должны взять на работу.
Женщина, шаркая стоптанными тапками, подошла почти вплотную к сыну и, источая зловонное пивное дыхание, прошипела ему прямо в лицо:
- Ты каждый раз кормишь меня «завтраками», но денег от тебя я так и не вижу. Если за неделю не найдёшь работу, пойдёшь побираться на помойку! Через три дня понаедут родственнички на похороны, я не хочу, чтобы они видели в тебе неудачника.
Лукас вышел во двор, вытер рукавом выступившие слёзы и закурил. Дед был единственным, кого он любил…

Три дня пролетели незаметно. Июльский зной, казалось, усиливался с каждой минутой. Лукас сидел во дворе, попивая содовую и прячась от скорбящих гостей, в одночасье заполнивших тесную квартиру.
- Иди быстрей сюда, там тебе звонят! – раздался из окна противный крик матери.
Лукас подскочил, и, продираясь сквозь толпу шумных родственников, подошёл к телефону.
- Здравствуйте, мистер Фостер, - девичий голос на другом конце провода был мягким и приятным. – Вы должны сегодня явиться на собеседование.
- Добрый день! – возбуждённо ответил Лукас. – Но я сегодня не смогу, у нас похороны.
- Значит мы возьмём другого кандидата.
- Хорошо, я приеду.
Молодой человек второпях облачился в свой единственный дешёвый костюм и уже через несколько минут сидел в душном автобусе. Дорога была неблизкой, и Лукас, дабы не тратить время впустую, набрасывал в блокноте фразы, необходимые, как ему казалось, для беседы.

В компании ему отказали. То ли недостаток опыта, то ли неумение общаться с людьми, то ли красное влажное лицо, а, возможно, всё вкупе, сыграли не в его пользу.
Лукас ехал обратно, проклиная себя, компанию, мать и Вселенную. Подъезжая к дому, он вдруг услышал, как диктор по радио произнёс его фамилию:
- Да, да, да! Вы знаете, кто такой Лукас Фостер из Гринвуда?! Это наш победитель! По результатам тиража лотереи он выиграл главный приз – один миллион долларов!
Мгновенно все мысли вылетели из головы Лукаса. Он зажмурил глаза, сделал пару глубоких вдохов, закрыл ладонями лицо. На остановке молодой человек выскочил из автобуса и, словно олимпийский спринтер, бросился к дому.
Похороны закончились, гости покинули квартиру, и лишь мать в чёрном платье, которое от старости стало серым, потягивала пиво, уставившись в телевизор. Лукас вихрем ворвался в комнату, спотыкаясь о расставленные стулья, и распахнул ветхий шифоньер.
- Ты что делаешь, полоумный? – прохрипела мать, изредка заикаясь. – Тебя взяли в компанию?
Лукас ничего не ответил, продолжая методично выбрасывать одежду из шкафа. Затем он остановился, смахнул ладонью пот с лица, подошёл к матери и заорал:
- Где моя рубашка?!!
Женщина сначала опешила, едва не поперхнувшись пивом, затем медленно поднялась с дивана и тяжёлой рукой отвесила сыну затрещину.
- Ещё раз подымешь на мать голос, я тебя в полицию сдам! – затем она успокоилась и надменным тоном сказала: - Деда похоронили в твоей рубашке, всё равно она старая.
Лукас в недоумении сел на стул и почесал затылок.
«Что же делать? Нужно идти на кладбище, откапывать деда. Сейчас нельзя, там люди. Ночью никого не будет. Пойду ночью.»  С этими мыслями Лукас побрёл в свою комнату и попытался заснуть.

Темнота сгустилась, и лишь полная луна, похожая на серебряный доллар, давала немного света. Лукас взглянул на часы. Пора!
Осторожно, дабы не разбудить мать, он вышел из комнаты. Женщина не спала.
- Куда это ты намылился? – ехидно произнесла она.
- Не твоё дело. – тихонько ответил Лукас и покинул квартиру.
Мать гневно зыркнула ему вслед и расплылась в безобразной улыбке.

Кладбище было в десяти минутах ходьбы. Лукас подошёл к ограде из массивных булыжников, поросших буро-зелёным мхом, и перекрестился. Возле ограды росли куцые кусты малины и пыльный лопух. Как водится, работники здесь оставляли свой инструмент: лопаты, кирки, топоры. Рядом были аккуратно сложены старые кресты, приготовленные для ежемесячной утилизации.
Обшарпанные каменные надгробия, словно немые истуканы, хранили пугающую тишину. Взяв лопату, Лукас принялся пробираться между горбатых ив, пристально вглядываясь и пытаясь найти могилу деда. Надписи на многих плитах почти стёрлись и стали едва различимы. Некоторые захоронения уже давно превратились в беспорядочные кучи, обезображенные дождями.
«Вот она!» - про себя воскликнул Лукас.
Скинув мокрую футболку, парень ловкими движениями стал раскидывать свежую землю, которая время от времени прилипала к лопате. Спустя полчаса он, наконец, добрался до гроба. Тяжело дыша от непривычной ему физической работы, Лукас отпер крышку и отложил её в сторону. Дед безмолвно лежал, скрестив руки на груди. Лукас сунул руку в карман своей бывшей рубашки и вынул счастливый билет. Безумная улыбка возникла на его перепачканном грязью лице.
Внезапно он услышал шорох. Шаги приближались. Молодой человек, кряхтя, вылез из ямы, и с нескрываемым удивлением увидел стоящую перед ним мать. В лунном свете она была особенно зловеща.
- Ты думал я не слушаю радио? – женщина захохотала. – Давай сюда билет!
В её руке блеснуло лезвие ножа.
- Никогда! – крикнул Лукас, схватил лопату и наотмашь ударил мать. Её голова отскочила в сторону, покатилась и провалилась в раскопанную могилу. Тело постояло пару секунд и плюхнулось наземь, забрызгивая кровью поминальные цветы.
Лукас тщетно попытался поднять труп. Тогда он принялся перекатывать его, сотрясая воздух бранными словами. Когда мать оказалась вместе с дедом, обессиленный Лукас вытер липкие руки о штаны, достал сигарету, закурил, и, выпустив клуб дыма, собрался закопать яму. Вступив в лужицу крови, он поскользнулся, потерял равновесие и что есть мочи ударился головой о каменную плиту. Худая шея тут же хрустнула, словно сухая ветка. Безжизненное тело медленно сползло в могилу, унося за собой немного земли.
Недокуренная сигарета упала на лотерейный билет. С минуту он тлел, выпуская в воздух тоненькую серую струйку дыма, а затем погас, оставив после себя маленькую горстку пепла.