Тема Сладкий ноябрь

Сладкий запах ванили разбудил меня третьего ноября посредине ночи. Он был так приторен и навязчив, что я закашлялась и встала притворить окно выходящее на улицу. Сон как рукой сняло. Делать при таком раскладе было нечего и я, накинув тёплый татарский платок на плечи, вышла во двор к калитке. Полнолуние было в самом разгаре, отчего в саду причудливо мерцали серебристым ветви уже голых яблонь и абрикосов. Оглядевшись вокруг, я заметила, что окна в соседских домах стали загораться один за другим, заканчивая свою эстафету крайним домом. Проклятый запах только усиливался. Село нехотя просыпалось и постепенно многие выходили во дворы, а то и на улицы, чтобы узнать, что же это такое случилось с их кондитерской фабрикой, которую уже десять лет как закрыли из-за нерентабельности, а по другой версии опечатали из-за странной эпидемии и гибели наемных рабочих. С запада, где в пяти километрах от крайнего сельского дома виднелись останки кондитерки, странный туман наползал на улицы и уже медленно, но разгонялся слабым утренним ветерком. Но мы этого не видели. На улице было зябко и неприятно, но пока ещё не страшно. Немного постояв и поговорив с соседями, сельчане разошлись по домам досыпать.
Наутро, часов в одиннадцать, меня разбудил звонок моей старой школьной подруги Ирины Зумбиле. Из её шепота в трубку я узнала, что наша старая банда (Ира, Ната и Лёля) решила проверить, что же произошло с фабрикой этой ночью; что я должна идти точно, так как я медсестра, и что предварительный сбор в семь вечера около свалки радиационных отходов, что возле северного кладбища. Короче, без меня меня женили и, конечно, весь день пошёл насмарку: у коровы не было молока, доилось только какое-то разноцветное рекламное драже, куры, видимо, вообще не просыпались даже, так и не снеся ни одного нормального яйца, акромя пары никому ненужных шоколадных, и только овцы мерно блеяли в своих загонах про свои овечьи "загоны". Даже Шарика не было весь день, а у его миски возле будки валялась записка, что он увольняется, что с такой зарплатой ему лучше сдохнуть и прочая суета сует.
В семь вечера мы как штыки революционных войск уже стояли на кладбище, а Лелька как заправский комиссар, закончив увещевать нас пойти двумя группами, раздала нами свистки, фонарики и примитивные рации, которые валялись у нас ещё со школьных времён. Не хватало нам одной малости: знамени на огромном древке.
Итак, мы двинулись на север через северо-запад, все точно по Хичкоку. Недоставало только птиц и истошного крика Кэтрин Хепберн. Его нам заменила трескотня Ирины про кондитерскую, от которой мы так и не увидели ни конфет, ни шоколада за все семь лет её существования. Экспорт экспортом, но и мы тоже люди... И тут Нату осенила весьма генильная мысль, что трехэтажная кондитерка была оборонным заводом, а внизу там на семь этажей наверняка простирается химико-биологическая лаборатория. Иначе, зачем обычной фабрике железобетонный забор в четыре метра.
Через час неспешного пешего перехода через местные альпы мы стояли у громадных ворот фабрики. За их частыми декоративными прутьями было отчётливо видно, что никакой фабрики там нет, что строительного мусора нет тоже, и что на нас с удивлением смотрит табун из восьми весьма красивых коней в яблоках.
— Этого не может быть! - первой истошно завопила Ната. — Я ещё на той неделе проходила тут рядом и видела и здание, и трубы, и даже местные разросшиеся рододендроны! Мы молчали пораженные.
— Твоя правда... - послышался низкий голос с той стороны ворот. — Только ты проходила с южной стороны. Мы вчетвером разинули рты; это сказал конь.
— Вам четверым туда и надо, так что, леди, вам налево, — уточнил конь. — У южных ворот вы и найдёте искомое.
Мне на ум пришёл гипноз, о чем я шепотом поведала Нате, но та отмахнулась, дескать, её и водка не берет, а тут конь говорящий. Короче, мы свернули налево и пошли домой не сговариваясь.
Но до дома мы не добрались. Найдя южные ворота, мы на удивление легко проникли внутрь административной территории с рододендронами и бодро зашагали к главному входу с бюстом Ленина. Ленин тактично молчал, пока мы пытались открыть старые заржавевшие распашные двери в главный холл, но в конце не выдержал и он.
— Вы тут уже были вчера! - зычно прокартавил Ильич в нашу сторону и сплюнул на пол бетонную крошку. — И ничего не нашли! Нет там ничего и никого, а ваниль эта ваша - сигнал перезапуска дня.

Продолжение следует...