Мало кто помнит, что село
Гадюкино, куда я был послан
своей редакцией, в нашей
губернии раньше было одним
из образцовых и больших.
Жителей было в те времена две
тысячи человек, свой дом
культуры имелся, две МТС,
водонапорная башня, фермы
свиная и коровья.
Сейчас же до деревни с
населением в три десятка
человек добраться на своих
двоих, сойдя с трассы Р 226,
нереально, только на
транспорте, дороги - кисель
круглый год. А как подсохнет,
так колдобина на колдобине.
Путь мой лежал к знахарке
местной, Пелагее Никитичне
Всехсвятской, коей до ста лет
оставалось двое суток. Задание:
интервью, фото документов и прочие
доказательства.
Приехал я к ней в апреле,
аккурат третьего числа, месяце
дурном по любым меркам:
днём то снег, то дождь, а
ночью минус восемь. Уазик
местный подкинул меня прямо
к её хате на окраине деревни.
Пелагея оказалась
гостеприимной хозяйкой, в
здравом уме и, что
удивительно, с чувством
юмора.
Интервью с ней было
интересным даже по
нынешним меркам: и
довоенные годы, и война, и
послевоенные тяготы - всё
прошло сквозь неё и семью.
Впрочем, о своих покойниках
Пелагея всегда говорила с
уважением - никто напрасно не
умер за её жизнь. Жаль, что на
диктофон не записался голос её, японец отказался писать в
принципе. Черкал как мог.
Ещё в дороге я думал, что с
тоски завою в деревне. Ан нет, у
знахарки нашлась и махорка, и
травка, и грибы разные. На
ночь глядя мы с ней раскурили
сальвию местную и меня
унесло как никогда раньше.
Видениям не было конца... Как
вдруг в своих галлюцинация я
увидел Пелагею, молодую ещё,
лет девятнадцати, что это она
сомнений не было: знахарка
назвалась и повела меня к
вратам Персефоны. Уж не знаю
почему, но уходить из сна не
хотелось. Мы были с Пелагеей
у шумеров, в Вавилоне у
зиккуратов, были даже в
Каппадокии на соревнования
борзых.
Исхода я не помню, знахарка
вывела меня из страны грёз
лишь ей известным путём.
Проснулся я бодреньким и
седым на висках. Чему,
впрочем, не удивился,
вспоминая своё приключение.
И главное: Пелагеи нигде не
было. Ни в хате, ни у соседей,
ни вообще в селе. А репортаж
писать надо, а тут и
фотографии нужны, и текст на
диктофоне.
Короче, пришлось вызывать
милицию и скорую. Мне от
редакции в итоге шиш с
маслом и выговор, ибо
Пелагея исчезла без следа.
Спустя год я приехал вновь в
Гадюкино, и снова в апреле.
Домик знахарки пустовал, но
не потерял вида приличного
жилища.
Обшарив всё в нём, я нашёл
одну вещь, о которой молчу до
сих пор.
Записка на внутренней стороне
зеркала на кухне гласила:
''Андрей, мы ещё встретимся.
Пелагея''.