Демон ухмылялся. Это выглядело слишком подозрительно, но как можно судить объективно об исчадии мрака? Он принял облик, который, по его мнению, расположил бы и усыпил бдительность человека. Если бы перед ним сидела ее величество королева, так оно и произошло бы. Но за столом сидел ее венценосный супруг. Как только несколько капель крови украсило пожелтевший пергамент, демон мгновенно вырвал его из рук короля, тело нечисти распрямилось, покидая кресло. Монарха не отпускало чувство, что его все-таки обманули, но он старался не думать об этом: ведь теперь он мог избавить свой народ от всех мучений, выпавших на его долю. Избавить навсегда. Это будет страна процветания и благоденствия… Голос демона прервал его робкие, недоверчивые мечтания. - Это была выгодная сделка, человек, - широкая ухмылка, и договор превращается в блеклую пыль, разлетевшуюся по комнате. Шаг – и демон уже сам словно растаял, совершенно беззвучно и без спецэффектов. Король откинулся на спинку кресла, устало глядя на труп чернокнижника, призывавшего демона. Придется вытаскивать самому, слуги разнесут об этом по всему замку. ___ Крики ее величества молодой королевы Елизаветы разносились под высокими сводами ее опочивальни. Повитухи носились вокруг, словно все вмиг лишились рассудка. Еще бы – рождается наследник! Лишь одна, спокойно сидевшая рядом с роженицей, вдруг прикрикнула, чтобы все они убирались и оставили ее наедине с королевой. Женщины подчинились. Когда первый младенческий крик отразился от стен зала, повитуха скользнула в неприметную дверь, спрятанную за шторой. Человек, укутанный в серый запыленный с дороги плащ, на мгновение выступил из темноты двери и передала ей на руки младенца. Повитуха вложила его в руки королевы, а новорожденного вынесла за штору. Королева провожала сына взглядом, полным ненависти. Нет, она не будет оставаться в этой стране единственной живой душой. Она не назовет своим сыном пустую оболочку. Хотя, мужем назвать пришлось… Серый плащ, практически спрятав ребенка под своими полами, скрылся за дверью. Штора качнулась и застыла. Королева вгляделась в лицо младенца, спящего у нее на руках. Он будет лучшим королем. Только душа способна быть по-настоящему справедливой… ___ - Эй, Проклятый, выходи! - Эй, величество, если ты уважаешь свой народ, покажись! - Фридерика нам сюда, Фри-де-ри-ка! Его величество Фридерик I Проклятый стоял позади толпы, рядом с какой-то худощавой женщиной, равнодушно взиравшей на все это действо, и наблюдал, как народ беснуется под балконом, забрасывая наверх всякую тухлятину, камни и комки грязи. Народ устал терпеть. Народ пришел линчевать. Они не привыкли видеть голод, болезни, разруху, бедность. Они уже столько лет не точили мечей, что наверное даже самый бедный крестьянин из соседних государств поставил бы их лучшим воинам в пример свой топор, которым колют лучину. Смерть так давно не собирала по этим улицам свою излюбленную жатву… Насмотревшись и наслушавшись вдоволь, как его пытаются вызвать держать ответ, Фридерик развернулся и пошел прочь. Молчаливая процессия, практически бесшумно движущаяся по параллельной улице, никоим образом не относилась к городским волнениям, но его величество вздрогнул, взглянув на застывшие черты на прекрасном мертвом лице. Хоронили эльфа. Как получилось так, что он остался один в чужой стране, без связи с родней, Фридерик не мог знать. Но это случилось. Широкие носилки с телом несло несколько человеческих бедняков. К ним в городе уже почти привыкли, но, говорят, на окраинах все еще пугаются и забивают камнями, опасаясь, что те посеют кругом ауру своей участи. Не зная эльфийских обычаев, бедняки решили похоронить товарища по своим. Позади процессии, ссутулившись, шел человек. Он нес в одной руке пустой колчан почившего, практически волоча его по земле, другой же неуклюже размахивал из стороны в сторону, будто ища равновесия. На лице его лежала такая же тень, что и на лице мертвого эльфа – чума. Перворожденные не болеют чумой? Ха. С некоторых пор здесь бывает все. - Матушка. Мне все сильнее кажется, что эти люди правы. Моя королева, народ не обманешь. Подскажи, как мне справиться с этим? Я пытался читать старинные летописи, но в них говорится лишь о пирах и забавах… Матушка, ты была мудрейшим человеком из всех, которых я знал. Как бы ты поступила на моем месте? Портрет в строгой раме черного дерева молчал. Его мать, гордо и одновременно взиравшая с портрета, еще ни разу ничего ему не подсказала. Фридерик и не ждал ответа. Он разговаривал больше сам с собой, до боли сжимая кулаки. Порой это действительно помогало найти верное решение. Но только не теперь. Сейчас было самое время отправляться в свою спальню, отдаваться в руки умелых слуг, обязанных превратить усталого изможденного мужчину в гордого безжалостного короля. Скорее, это делали не слуги, а минуты переодевания в парадные одежды, во время которых король натягивал на себя монаршую маску. Фридерику предстояло выступить перед толпой с речью. Он поморщился, вспоминая тот день, который теперь отмечали каждый год как день траура. Остатки его армии вернулись с границы, волоча за собой выпотрошенные внутренности и оторванные конечности. Город чуть не умер от ужаса вместе с армией. Вот уже много лет страну не посещали войны. Теперь же каждый год он должен был посещать могилу славных воинов, произнося слова скорби. Что-то ему подсказывало, что этот день станет еще и его собственным черным днем. - Эй, человек, сын человечий. Я разговариваю с тобой. Фридерик обернулся и чуть не подпрыгнул от неожиданности. Облокотившись на стену у портрета, перед ним стоял демон. - Можешь не кричать, что я отродье тьмы, и мне следует немедленно покинуть твой замок. Это место давно уже не так светло, каким бы вы хотели его видеть… Послушай вот что. ___ Жрец раскачивался из стороны в сторону, надсадно завывая, высоко, практически до сломанной шеи задрав голову. Его белые одежды развивались, словно из-под жертвенного камня дул ветер. Фридерик лежал на жертвеннике, его руки и ноги были прикручены по углам холодного серого прямоугольника. Он сделал все, как подсказал демон. Нужные люди внушили народу о великой жертве, которую нужно принести, чтобы получить избавление. Избавление они получат, вот только не от того, от чего ждут, и вряд ли заметят какие-то изменения… Жрец все пел свою песню. Король смотрел на кривой нож в руках жреца и думал о том, что рана, нанесенная этим орудием пыток, скорее всего очень болезненная. Монарх не сразу сообразил, почему вдруг вокруг стало так тихо. Жрец занес над ним свое орудие и оборвал проклятую жизнь. Одна душа на целый народ, так мало, и одновременно так много. Жаль, демон посмеялся, обещая, что пройдет много лет, о нем забудут, на земле снова станут рождаться глупцы, желающие так много и сразу, и он сможет вновь заполучить тысячи ни в чем неповинных душ… Король очень надеялся, что этого никогда не произойдет. Ему очень хотелось верить.