Я люблю смешивать анальгин с пивасом,
скуривать три сигареты за раз,
таскаться по улицам ночным и перебегать дороги на красный.
Не боюсь смерти, судьбы - не бывает.
Вы же страшитесь, Богу помаливаетесь, болваны.

Улица предзакатная была безобразна.
Тени, чернил не жалея, удлиняли углы.
Я сидел на крыше, ногами болтал и допивал из бутылки.
Торопясь, последние лучи натыкались на спины домов.
Солнце падало в глотку заката колесом цитрамона.
Трамвай, запуганный пассажирами,
меж остановок сновал, как савразка.
Звезды там появлялись, где небо проткнули иглой.
Мне весь мир был подвластен.

Натяните канат меж домов и я по нему пробегу, вам назло,
а вы будете смотреть, рот раззявив,
будете охать, ахать и гакать:
"смотрите, над нами бежит человек-сам-себе-хозяин!"
Плюну танку в смрадное дуло,
прыгну с зонтиком с крыши, скорые пусть заскулят.
Я не боюсь нихуя!

Страдал похуизмом. И, всё-таки, умер,
подавившись рыбьей костью.
Это год, говорят, хуёвый был. Високосный.