Это было ранним утром. На календаре в красном окошке выделенным стоял день. И я бы сказал, что было пасмурно, но было сухо, небо было забетонировано – нечему отражаться в лужах. Но что-то всё-таки было. Это был Человек. Одет в чёрное, где-то – белое: серое. Он стоял на остановке, он смотрел на часы. Часы отставали, и он досчитывал в уме: «Значит – без десяти девять, через сорок минут уже. А этот чортов автобус всё нейдёт. Бесконечная восьмёрка! Ну хоть ты провались тут жить! А ведь уволят, уволят»
Город тот был полон слепцов и завсегдатаев – обычный город. И там никто не видел птенцов голубей, и там никто не задумывался о ближнем своём, и там, если не хватало грусти, включали телевизор. Они. «Как сотни, тысячи таких, как я – сейчас встают и спешат на работу» – думал Человек и смотрел на часы – стрелка подходила к девяти. На остановку подошёл слепой человек.
– Извините, вы не подскажете мне, когда подойдёт пятый маршрут? – Обратился тот и, нащупав скамейку, сел.
– Да… конечно. – Ответил Человек. Он постоял ещё с минуту и тоже сел. Ему хотелось разбавить в словах свою тоску. «Как там у него – слепого, он же, наверно, даже не знает какого цвета кожа. Как же он себе представляет этот город? Какого цвета? Как вообще ему можно объяснить, что такое цвет, если у него и есть, что только – темнота?»
Подъехал автобус.
– Какой номер? – Спросил слепой.
– Семёрка. – Ответил зрячий. И он было уже собрался что-то спросить, но не смог,  не смог. Так и сидел молча.
«Что ему снится? Тепло или время. Или музыка? Что для него люди? Все мы. Такие одинаковые – для него же наверняка разные. Общество для него – толпа?»
Подъехал автобус.
– Какой? – Вновь спросил слепой.
– Восьмёрка. – Выдохнув, ответил зрячий.
И сидел он рядом и гордо ощущал чувство долга, и опаздывал на работу. И думал, какого это там – в темноте?