мать дочери до поздна погулять разрешила,
вечер был радостным, но вскоре застыл на лице,
неизвестный в маске прятался за ширмой,
ножом вырезав на ней билет в один конец.

ржавым гвоздём прикрепляя к телу записку,
безымянный клоун цветы с улыбками рисовал,
души терзались, люди не подходили близко,
внутри сгорало счастье как в огне береста.

а он лишь улыбался, рисуя себе новое лицо,
гуашью стекала тоска по морщинистой коже,
и как ни странно, молился Богу перед сном, 
тьму считая за свет, правду выдавая ложью.

слезы капали, дни казались вечностью,
люди не оправились
 после его махинаций,
он так и остался незамеченным,
продолжая убивать безнаказанно.

местная милиция на ушах, 
но невиновного обвинили,
и никто не посмел помешать,
люди стали словно немые

в полумраке судебного зала
болью пропитаны даже стены,
они бы пили водку залпом,
но не оживить мертвое тело.

осудили, но убийства продолжались,
слезы стекали с обрубленных ресниц,
только как-то странно в опустевшем зале,
с игрою во взгляде улыбался юрист.

вновь искали преступника, -
но ни следов ни улик,
а он никогда не оступится,
спрятав себя в толпе лиц.

в серой массе среди безликих, 
прослыть безликим - его конёк,
во внутренней клетке души забытой,
признаться в личности своей не смог.